Из зеркала самодовольно подмигивает белобрысое отражение, новая мантия прекрасно подчеркивала глубокий цвет глаз, а где-то там, в Перте, Отто сильно заранее и мысленно лихорадочно тряс руку своего выпускника-братца, радуясь то ли тому, что тот теперь совсем взрослый, то ли тому, что больше никаких ахов-вздохов «Ах, Людо, опять сплошные «У»» под аккомпанемент матушкиных сморканий по завершении учебного года не предвидится. Семикурсник был доволен и лелеял множество чудесных надежд касательно вечера — вечера, который по их предварительной договоренности с Лоусоном должен стать апогеим их популярности. Оглядывая в последний раз свой бальный наряд и вновь убеждаясь в его безукоризненности, Бэгман махнул приятелю и чинно вышел из комнаты, направляясь в сторону лестниц. Нет, юноша не шел сразу зал; наоборот — он поднимался наверх, в сторону рейвенкловской башни, потому что сегодня надо быть необычайно очаровательным, потому что надо быть бесконечно любезным, ну и заодно — комичным, милым, романтичным и так далее, лишь бы лишить ночного покоя тех, кто им еще мог похвастаться, и поселиться в снах тех, у кого симпатичный-мальчик-с-Гриффиндора прописки еще не получил. И зачем оно все — не понятно. Вряд ли предусмотрительность «А вдруг наши пути потом пересекутся?». Скорее по привычке. Бэгман семь лет жил в центре внимания, последняя ночь — это то, что потом чаще всего будет вспоминаться и то, что хочется дольше всего растянуть... Хорошо бы — навсегда, ну или хотя бы — до утра.
Рита была красива — и Бэгман в очередной раз вспомнил, почему они вместе. Рита была весела и кокетлива — и Бэгман понял, что все-таки встал не с той ноги. Точеные плечики девушки, нежная шейка сегодня отчего-то казались чужими, но, пользуясь правом принадлежать законной спутнице молодого человека, не лишились ни поцелуя, ни положенного комплимента, а запястье украсил миловидный цветочек — дань смешной маггловской традиции, коей выпускник Гриффиндора был самым случайным образом обязан лишней «П», почтившей своим присутствием его диплом. Рейвенкловка улыбнулась, золотые локоны, выпадавшие из какой-то сложной прически, совсем непонятной Людовику, игриво колыхнулись и юноша не смог удержать мысли: скольких же людей своей неразбиваемой парочкой они сегодня лишать прекрасного «последнего шанса»? Из гостиной выплыла Уэдкок — видимо, кто-то из столпившихся в коридоре юношей дожидался ее — и позитивная мысль Бэгмана, возвышавшая его со Скитер над «простыми смертными», мгновенно преобразилась: а скольких последних шансов сегодня предстоит потерять лично ему? Желая поскорее выбить мерзкие сомнения из головы, Бэгман в очередной раз чмокнул Риту и поспешил, повернувшись к Джоуз спиной, увести свою спутницу отсюда — лишь бы самому не видеть происходившего на авансцене, лишь бы не знать как можно дольше, к кому из этих подпиравших стены атлантов направится капитан рейвенкловской сборной. Даром что ли последний месяц Людо постоянно обрывал выпускные темы, оказываясь в компании Лич? Все — чтобы не слышать: «Кстати, а ты знаешь, такой-то такой пригласил Джозелинду на бал? Она так волнуется!» Ну да, тогда бы сложно было объяснить собственную замороженную физиономию с открытым ртом. И еще — заставить себя поверить, что ты совсем не завидуешь какому-нибудь очевидному кретину. Пользуясь тем, что в кои то веки они с Риточкой не опоздали на школьное мероприятие, Бэгман потянул Скитер ближе к сцене — не то, чтобы ему были интересны речи директора и всякая такая дурь, но на спине глаз нет, а значит ответ на вопрос «Ну и с кем она пришла?» имеет все шансы стать риторическим. Еще бы унять любопытство...
Спустя пару часов Бэгман уже прилагал усилия, чтоб не придушить кого-нибудь. Как ни странно — не Риту. Она так удачно пристроила свою светлую головку у парня на плече, что это, пожалуй, было единственным, что вселяло хоть какую-то уверенность на фоне всего, что происходило вокруг. Учителя толкали пафосные речи, напутствуя почти-что-бывшим-ученикам о том, какой завтра важный день, что они теперь взрослые и пафосное бла-бла-бла, которому было бы всяко лучше, не имей оно к Людовику вообще никакого отношения. Равнодушие и параллельность — в данном случае лучшие отношения в перспективе очередному фестивалю в семействе Бэгманов. «Скандалы отца и сына, слезы матери и столь же жалкие попытки Отто наставить младшего брата на путь истинный, как и попытки этого самого брата побороться за свободу выбора собственного будущего», — берите программки! И почему только человек, додумавшийся до необходимости этих придурошных наставлений упустил такую важную деталь на выпускном — как пару ящиков огневиски? На фоне внезапно проснувшейся предусмотрительности и всякого такого сливочное пиво смотрелось комично: в нем даже паршивое настроение не утонет, не говоря уже о страхе и понимании собственного ничтожества. Куда бы от этого сбежать? Точно не к диалогам со Скитер. Диалогам и так было хорошо в виде: «Ой, ее туфли совершенно не подходят к ее платью. — Ага. — Ну что за прическа? Обычно с косой ходит, а тут конский хвост сделала. Разве это существенная поправка к празднику? — Угу. — Людо, ты меня слушаешь? — Даже не знаю *тут сочувственно-смущенная улыбка и далее наглое подмигивание*. Ты сегодня такая прекрасная, что я не могу думать ни о чем другом, как остаться с тобой без свидетелей». Риточка смущается, на мгновение замолкает в задумчивости и дальше ты снова предоставлен самому себе, можешь продолжать поединок с внутренними садовыми гномами — соплохвостам бы их! Как же хорошо иметь смазливую мордашку и уметь, не задумываясь особо, рассыпать комплименты. Особенно в случае с последними — будучи уверенным, что, что ни скажи, оно почти точно окажется правдой.
А уединение... Да. Вечер таки перешел к этой стадии. Правда, уединиться Бэгману довелось в гордом одиночестве и на Астрономической башне — после доброй сотни танцев слишком часто для одного вечера с Ритой и совсем-совсем изредка, с позволения все той же Риты, с иными барышнями вроде Иззи — такими, к которым вроде ревновать и незачем. В процессе танцев Людовик, кстати, не единожды видел Уэдкок — он вообще старался следить за ее перемещениями в пространстве, чтобы в последствии поменьше смотреть в ее сторону, — но вокруг нее всегда вилось по несколько юношей, так что гриффиндорец не уставал благодарить Мерлина за то, что хоть в чем-то ему сегодня действительно сопутствует удача. Жаль, правда, что ни пунш, ни пиво, ни все та же самая удача не способствовали облегчению головы от мыслей или даже амнезии, но Бэгман душу пока не продал, а значит и нечего было надеяться на постоянное везение, пусть его в последний раз испытать и стоило.
— Черт, если ты меня сейчас заставишь еще что-то танцевать, я умру прямо на площадке, — весело выкрикнул Людо, в очередной раз прокручивая Риту прямо у сцены, где собралась золотая молодежь Хогвартса. Как хорошо, что когда-то Бэгмана научили адекватно вести себя на танцполе —лишь за это юноша был готов поставить Лич пожизненный памятник. Сейчас надо провести рукой по волосам, дождаться конца песни и, ласково прижав девушку к себе, посмотреть ей в глаза — так жалостливо, жалостливо. — Я так понимаю, у меня нет ни малейшего шанса вытащить тебя из этого ада, да? — а теперь грустно ухмыльнуться, тебе же жаль, парень. Ты же не собираешься никому изменять и уж тем более сбегать с праздника? — О, ты пойдешь со мной? Тогда мое сердце замирает в предвкушении. Что? Нет, зачем во двор? Там, наверняка куча народа, зачем нам лишние глаза? Что я имею в виду? Ну, мне кажется, на Астрономической башне сейчас никого нет. Пойдем туда? Ну и что, что лестница?
Риточка капризно надувает губки. Еще бы! Целых пятьсот ступеней до телескопов, на которых совершенно неудобно целоваться, потому что они холодные. Да, красавица, ты права, там еще этот ужасный ветер, который испортит тебе всю укладку — для меня-то это сущие пустяки, но тебе без ровной ленточки в волосах до утра не дожить. Хотя я бы, конечно, предпочел, чтобы до утра не дожила именно ленточка — причем желательно вместе с платьем, туфлями и все что под/над ними. Хорошо, возвращайся в зал, я тоже скоро вернусь. Вальс? Ну разумеется, я ни за что не пропущу наш последний школьный танец вместе!
Бэгман не был до конца уверен, что сделал правильно, провоцируя Риту вернуться на праздник. В конце концов мужчины всех эпох хором настаивают на том, что, если нет надежды напиться, то можно забыться в объятьях женщины. Людовик старался не воспринимать Скитер именно «женщиной» — больно уж это слово казалось парню старящим — но она, по крайней мере, была хороша. Очень хороша. И, в отличии от всяких Уэдкок, куда более реальной и доступной. Однако, уже оказавшись на лестнице, ступеньке где-нибудь на двухсотой, волшебник начал задумываться о том, что, может, оно и правильно, может, прежде, чем вернуться в домашнее логово, ему имеет смысл набросать хоть какой-то план тактики по отношению к вожаку волчьей стаи? Жаль, что животная психология, даже если речь о животном-человеке, не столь проста и очевидна для Бэгмана, как стратегия в квиддиче. «Квиддич, квиддич... Когда же ты так прочно вошел в мою жизнь?» — задавался вопросом Людо, открывая дверь на площадку, тонувшую в свежем воздухе. Этот вопрос напомнил парню о еще паре полученных им приглашении, в том числе и от «Пэдмора», заинтересовавшемся также и Джоуз. Он звучал в голове молодого человека еще долго, пока тихий скрип двери и знакомый, слишком знакомый голос не принялся извиняться. Вторжение в ночь, единоличным владельцем которой Бэгман ощущал себя, созерцая безграничные просторы родной Шотландии и разглядывая далеко внизу крошечных лилипутов-однокурсников, казалось таким невероятным, что поверить в него было крайне сложно.
— Джоуз? — тупой вопрос. Называется, разуй глаза и любуйся собственными глюками. Бэгман начал подозревать, что какой-то из последних стаканов сливочного был лишним. Чудно, а ведь он обещал мародерам пафосно вручить им «ключи от Хогвартса и безоговорочную власть над ним в течении ближайшего года» вместе с утащенной с праздника бутылкой. Интересно, как он будет это делать теперь? И еще — насколько это будет смешно, видеть крутого парня, пьяного с какого-то детского пива. А ведь не нарисуйся тут Уэдкок, которой он весь вечер избегал, Людо бы даже не усомнился в своей трезвости. — Могу задать тебе тот же вопрос, — серьезно отозвался парень, сдвигая брови. Нет, он не злился. Просто все еще не мог понять, с чем он столкнулся — со сном, явью или белой горячкой? — О, это моя прощальная благотворительность, так сказать, — Бэгман решил отшутиться, хотя зря Джоуз вспомнила о Рите. Видимо, это все-таки не ад и не рай, а реальность и где-то там через какое-то количество минут придется делать вид, что он снова забыл про данное им слово. Какая это все-таки пошлость, а? Лучше бы наплевала Скитер на этот свой бантик. Тогда бы Уэдкок не смотрела бы сейчас на него, как на сбежавшего из Азкабана преступника. Что я там насчет Риты сказать хотел? Ах да, последний шанс. Мне вот что-то такое выпало, почему бы не предположить, что и моей пассии что-то такое нужно? — Видишь ли, у Скитер так много поклонников, что мне даже совестно — не даю им ни малейшего шанса ее у меня отбить. Заявись я сейчас на этот самый вальс, не дожить мне до рассвета: выяснится, что у нас половина курса василиски и они убьют меня взглядами на глазах и девушки, и учителей. А ты ведь понимаешь, это ведь будет трагедия мирового масштаба! В моем лице магическое сообщество лишится величайшего волшебника эпохи! Ну, разве что после Дамблдора...
Людовик чувствовал, что если с улыбкой на губах все в порядке, то в глазах ее что-то нет, и поспешил отвести взгляд в сторону. Еще бы, для Уэдкок он сноб и зазнайка, ему не положено ни задумываться о чем бы то ни было серьезным, ни переживать. Чудесный образ, совершенный портрет — не портить же все это за какие-то десять часов до их финального «Прощай»? Разумеется, нет. Впрочем, оказалась здесь Джоуз, наверняка, не просто так. Может, ей какой-нибудь умертвие предложил продолжить здесь романтику их вечера? Если бы его застали здесь с Ритой, Бэгман бы возражений не имел, но оказаться на месте «жертвы», которой могла стать сама рейвенкловка, было удовольствием сомнительным. Значит, надо сматывать удочки, крепить бладжеры и прятать метлы. В большой зал он все-таки не вернется (не портить же свою шуточную легенду?), но провести коронацию мародерам можно вполне. А потом спать. Разве это так плохо выспаться перед поездом? Хотя, если допустить, что Джозелинда пришла сюда как исполнение загаданного им на день рождения желания, может, и плохо... И глупо. Почти также, как застукать ее здесь с любовником-неудачником.
— Но, пожалуй, ты права, — Бэгман закусил губу и сунул руки в карманы. Задумчивость с лица убираться не хотела, но юноша попытался на этот раз прикрыть ее ухмылкой. Да-да, я крутой, занятой и у меня есть дела. Надо спасти вселенную. — я слишком долго пользовался гостеприимством нашей башни, надо поиметь совесть и дать ее поэксплуатировать кому-нибудь еще. У меня такое подозрение, что романтичные парочки здешним телескопам нравятся гораздо больше, чем не понятно что забывший здесь я. С выпускным тебя, Уэдкок, — Людовик прошел мимо, похлопав девушку по плечу. Вышло чудно. Особенно учитывая платье. Так удивительно ей шедшее. Возможно, шедшее даже больше, чем Рите — ее. Впрочем, нет, дело, конечно, было не в платье: Джозелинда была вполне ничего и без него. Тьфу! Да не в том смысле! В смысле, что ей шло все: и спортивная мантия, мокрая и грязная после матча, и бальное платье, и строгая школьная форма, и какое-нибудь выходное безобразие. Все. Пора было начинать жалеть о том, что на младших курсах Бэгман не избрал дорожку какого-нибудь заучки. В этом образе капитан рейвов его чувства воспринимала бы хотя бы всерьез. — И смотри, не прохлопай сегодняшнюю ночь, кого бы сейчас тут не ждала. Иначе мне будет за тебя очень стыдно! На его месте мог бы быть я, но ты же такая зануда, даже приударить за собой никому не даешь! — он снова переигрывал, но не важно. Сейчас его снова смерят презрительным взглядом и он уйдет — уйдет, но хотя бы с меньшими потерями. А ведь пару раз он даже тешил себя тем, что Джоуз не пойдет на бал, потому что он, Бэгман, занят. И еще пару раз — что она, например, подойдет его на него пригласить. Случись второе, он, быть может, даже б на Риту забил, но — увы и ах! — последнее время Людовик интересовал Уэдкок лишь объект по получению-ее-перьев-взад. Ах! Даже квиддич их уже не связывал — ну не ирония ли судьбы?!
Отредактировано Ludovic Bagman (2011-03-07 01:11:11)
